Я поинтересовалась, пришла ли она тоже на аборт, и в ответ она пожала плечами и сказала, что ничего особенного в этом не видит — у неё уже третий. Я была поражена. Она была такая молодая. Я сидела и мучилась из-за одного аборта, а она делает третий, словно это обычное дело. Я была в таком ужасе, что вообще не понимала, как такое можно пережить три раза. Напрашивался вопрос — она совсем не соображает, что делает?
Меня так поразил её ответ, что я просто потеряла дар речи. В жизни таких тупых людей не встречала. Она была такая деревянная, равнодушная, сердце у нее — словно из камня. Ей аборт делать — все равно что зуб удалить. Я пообещала себе, что не стану такой… жестокой, холодной, равнодушной. Мне тогда было непонятно, как можно стать такой.
Я вспомнила эту женщину в 1988 году, когда сделала уже четвертый аборт. На этот раз я уже понимала, что же это за женщины, которые делают по четыре аборта. Я понимала, отчего сердце становится холодным, как камень, а люди жесткими, холодными, равнодушными. Из-за всех этих абортов я лишилась чего-то человеческого, что не умею назвать словами. Возможно, это чувство знакомо тем, кто побывал на войне, или членам преступных групп, неоднократно видевшим смерть и насилие…
Лишив кого-нибудь жизни, человек навеки утрачивает что-то. Я не знаю, что именно, но вновь обрести это тяжело, а может быть, невозможно.
Долгие годы я пыталась оправиться от горя и выйти из депрессии — ведь я буквально зарезала всех своих детей. И теперь детей у меня нет…»
«Запрещенные слезы»
Комментарии: