Глава 2. Жизнь после. Раскаяние

Реакция женщины на совершенный аборт может быть самой разной. Кто-то сожалеет о сделанном, кто-то остро переживает потерю, кто-то чувствует подавленность и печаль. Часть женщин ощущает облегчение. Объясняется это тем, что огромное напряжение, вызванное сомнениями, давлением близких людей и обстоятельств, в котором находилась женщина все дни перед процедурой, наконец исчезает. Выбор сделан, уже ничего не вернешь – накал эмоций спадает. Однако, как показывает практика, облегчение это зачастую временное, и спустя некоторое время аборт дает о себе знать. Женщина все время находится в «растрепанных чувствах», а иногда, будто бы на пустом месте, впадает в депрессию. При этом она может даже не понимать, из-за чего это происходит, старательно подавлять все эмоции или вообще не осознавать, что у нее стресс. Но женщина не понимает, что ей необходимо раскаяние.

Многие женщины – каким бы ни было их мнение о допустимости или недопустимости аборта – во время операции или сразу после переживают ощущение, что они пошли на преступление против своего ребенка. Тереза Бёрк приводит наблюдения американского психиатра и акушера Джулиуса Фогеля:

«Для каждой женщины, независимо от ее возраста, воспитания или сексуального здоровья, прерывание беременности представляет собой психологическую травму и затрагивает основу человеческого бытия. Ребенок — это часть ее жизни. Убивая ребенка, она убивает часть себя, что не может пройти бесследно. Женщина вступает в борьбу с жизнью. И совсем неважно, верит ли она в то, что у плода есть душа, или нет. Невозможно отрицать физически ощущаемый процесс создания живого существа…

Часто травма переходит на бессознательный уровень. Но нельзя считать аборт таким безобидным, каким его воспринимают многочисленные сторонники этой процедуры. Совершая аборт, женщина ставит под угрозу свое душевное спокойствие: платой за аборт может быть одиночество, отчужденность или притупление материнского инстинкта. Искусственное прерывание беременности обязательно вызывает какие-то изменения в глубоких слоях женского сознания. Заявляю это как психиатр».

Поразительным является тот факт, что доктор Фогель, до того как стал противником абортов, сам провел несколько тысяч подобных операций.

В сборнике «Когда ты была во мне точкой… дочка», в котором собраны рассказы женщин, сделавших аборт, мы читаем такие строки: «Есть у аборта миг, когда криком исходит душа, когда ты губы в кровь кусай, хоть кричи и маму зови на помощь, в этот миг нет мысли, только сгусток боли. И чувство это — та же смерть. Кажется, что вся жизнь твоя в этот миг на ниточке. А это — миг вечной разлуки матери с ее неродившимся ребенком».

Часто даже те женщины, которые были абсолютно уверены в допустимости аборта, испытывают после операции гнетущие переживания.

В таком положении оказалась и Марина. В молодости она родила двух детей, а когда забеременела третьим, решила сделать аборт. Потом, через много лет, уже став верующей, она пожалела о сделанном, но тогда, в ночь после аборта, ей приснился сон, который она с ужасом вспоминала всю жизнь.

Ей снилось, будто все ее тело обвил клубок ядовитых змей – ноги, руки, все туловище было сковано, а змеи ползли все выше и выше. От ужаса Марина даже не могла вздохнуть. Вот уже змеиные головки приближаются к лицу, вот уже два аспида обвили ее ладони… И тогда она сжала их, чтобы убить хотя бы этих двух, но в это время все остальные впились в нее, впрыскивая смертоносный яд…

Марина проснулась от собственного крика. Чувство непоправимого, ужас смерти, которые она пережила, возвращалась к ней много лет подряд, когда сон вдруг вспоминался. Однако с «операцией» его Марина почему-то не связывала. Тогда, в молодости, она сделала еще один аборт, вскоре развелась с мужем и детей воспитывала одна. Лишь спустя несколько лет, когда ей исполнилось сорок и она пришла в храм, Марина поняла, что тот сон связан с пережитыми абортами. Тогда же она осознала свою потерю, много плакала, каялась. Через два года вышла замуж второй раз. Сейчас Марине пятьдесят, она живет с мужем в любви и согласии. Вместе они помогают детям воспитывать внуков.

Сейчас, когда в обществе начинают открыто обсуждать последствия искусственного прерывания беременности, мы можем прямо сказать, что аборт – это сильнейшая психическая травма для женщины. Иногда она винит в случившемся врачей, родственников, друзей, которые не поддержали в трудный момент, не уберегли, не рассказали, какое отчаяние ее ждет впереди.

Но в первую очередь женщина винит себя, и ее страдания – это еще и муки совести. Решая прервать беременность, она до последнего момента не осознает в полной мере, на что идет, и какую цену ей придется заплатить в будущем. Когда это понимание открывается, ничего уже нельзя изменить. Матери очень трудно признаться себе, что она добровольно лишила своего ребенка возможности появиться на свет.

Ощущая огромную вину, женщина часто не решается делиться своими горькими чувствами с окружающими. Но даже те женщины, которые обратились за поддержкой, редко ее получают: как правило, родственники и друзья не готовы ей помочь. Они не пережили то, что пережила она, и уверены, что ей незачем себя терзать, надо поскорее все забыть. Если же они сами или их близкие родственники делали аборты, то их собственная боль, сохранившаяся в глубине души, заставляет ожесточенно защищать границы своего «покоя». Так и появляются те самые «запрещенные слезы», когда плакать хочется, но нельзя.

Все знают о психических травмах людей, ставших жертвами стихийных бедствий, катастроф и террористических актов, или о психических травмах военных, служивших в горячих точках. Но травма матери, сделавшей аборт, ничуть не слабее. Все тяжелые отсроченные реакции на стресс, которые описаны в учебниках по психологии экстремальных ситуаций, проявляются и у многих женщин, прервавших беременность. По разным причинам они могут быть сильнее или слабее.

Но перед тем, как приступить к этой теме, мы хотели бы повторить: жизнь человека начинается с момента зачатия. Сегодня мы ценим заботу родителей о своих детях, способность и потребность любить и приносить им благо. В первую очередь это относится к женщине-матери. Аборт кардинальным образом противоречит этой системе ценностей, среди которых, кроме любви и заботы о детях, есть еще доверие по отношению к близким и врачам и уважение к себе, как к человеку, неспособному лишить права на жизнь другого человека.

Женщина идет на прерывание зародившейся жизни, убедив себя: то, что будет уничтожено, еще не совсем ребенок (или совсем не ребенок), и это допустимо. Но перед «операцией», или сразу после нее, глубокие переживания заставляют большинство женщин посмотреть на аборт другими глазами: в ее чреве был живой ребенок, и она не дала ему увидеть свет. Эта «иная правда» совершенно не соответствует представлению женщины о самой себе и том, что допустимо. Такая правда глубоко травмирует и жить по-прежнему уже невозможно. А новая жизнь может складываться по-разному…

Сценарии жизни женщины после аборта

Эмоциональные переживания по поводу аборта могут затянуться очень надолго, вызывая изменения в жизни, которые будут сказываться не только на самой женщине, но и на ее близких и друзьях, не способных принять произошедшие в ее характере перемены.

В первую очередь аборт затрагивает самоощущение женщины: ее нравственность, ее сексуальность и ее материнское начало. Ведь прервать беременность означает потерять ребенка или, по крайней мере, возможность его иметь. Эту потерю женщина может как осознавать, так и не осознавать. Зачастую, пытаясь избавиться от вины, страха и переживаний, она начинает подавлять собственные чувства и воспоминания о совершенном аборте. Однако эту потерю, как и любую другую, необходимо принять, осмыслить и пережить.

К сожалению, большинство женщин справляется с этим не лучшим образом. Психика, защищаясь, скрывает от их сознания мучительную правду, или, наоборот, правда разрушает их психику. Последствия этих изменений я как психолог-консультант вижу постоянно. Мысли о смерти и совершенные суициды, переедание, депрессии, психические расстройства, психосоматические заболевания, болезни физические — все эти испытания намного чаще выпадают женщинам, делавшим аборты. Не умея пережить горе и справиться с чувством вины, они живут жизнью полной страданий и несут страдания близким.

Мне никогда не забыть женщину, мать двух дочерей, которая обратилась ко мне, чтобы подготовиться к очередному циклу химиотерапии. Напряженная, несчастная, без волос и бровей, безумно боящаяся смерти, она вела отчаянную борьбу за жизнь. Я поддерживала ее, разъясняла поведение родных и близких, настраивала на лечение.

Однажды я спросила, что лично она сама считает причиной болезни. Но внезапно получила ответ на вопрос, которого не задавала. Женщина сказала мне, что, по ее убеждению, точно не является причиной рака груди: это два аборта, которые она сделала один за другим около полутора лет назад. (Два раза она решала родить третьего ребенка, и оба раза, забеременев, передумывала). Предположительное время начала онкологического заболевания совпадало со временем второго аборта. «Как правильно я сделала, что не стала рожать. У меня ведь уже тогда начиналась болезнь», – резюмировала она.

Не делая никаких скоропалительных выводов, но и не забывая о том, как влияет на здоровье стресс после аборта, я предложила ей, если она захочет, вернуться к разговору о причинах ее болезни через пару месяцев после завершающего цикла химиотерапии. Изменив правилу, я позвонила ей сама, услышала слова благодарности за оказанную помощь, спросила о продолжении работы. Но как только женщина поняла, о чем идет речь, голос ее стал холодным, и она повесила трубку. Больше я ничего о ней не слышала.

Для того чтобы разобраться в том, что происходит с женщиной после аборта, в следующей главе мы поговорим о таких понятиях как «механизмы психологической защиты» и «последствия травмирующих событий».

Психологическая защита

Что это такое?

Механизмы психологической защиты маскируют тяжелые воспоминания, изменяя восприятие жизни в целом. Человек создает усеченную модель мира, в которой как бы ничего плохого не произошло. Это помогает ему не чувствовать себя растерянным, несостоятельным, униженным, помогает пережить страх и боль от утрат. Наиболее «опасная» информация может вообще не восприниматься, менее «опасная» воспринимается, но затем искажается, и человек начинает верить в то, во что ему удобно и хочется верить.

Например, женщина, прошедшая через аборт, живет «половинной» жизнью, старательно обходя все ситуации, где правда о том, что она избавилась от ребенка, может вновь открыться ее глазам. Травмирующий опыт тормозит работу интуиции и творческую фантазию, подспудно влияет на мировосприятие женщины и ее поступки, зачастую делая их малосозидательными, бесплодными, но она об этом не догадывается. Некоторым удается приспособиться к такому существованию и чувствовать себя спокойно достаточно долго. У других ложь, которую провоцируют психологические защиты, очень быстро выхолащивает и разрушает отношения с близкими, мешает справиться с возникающими проблемами (пьянство мужей, разводы, проблемы у детей и т. д.). Жизнь все больше и большее разочаровывает, но истинная причина останется скрытой.

Однако в основе механизмов защиты нет ничего ненормального, они включаются естественным образом. Допустим, в детстве человек пережил гибель лучшего друга, утонувшего в реке. Беда случилась у него на глазах, и вызвала сильные переживания. Если у человека нет глубокой веры примиряющей с случившимся несчастьем, , то его сознание попытается вытеснить страшную картину гибели или даже полностью заблокировать воспоминания о подробностях события. Это своеобразный дар забвения, который даст возможность ребенку хотя бы частично вернуть себе душевное равновесие и возможность вновь строить отношения с людьми. В этом случае защитные механизмы помогают человеку, поэтому некоторые психотерапевты еще называют их «механизмами преодоления сложностей».

Иначе говоря, механизмы психологической защиты могут помочь исцелению человека. Но их роль – это роль костылей после перелома. Да, они помогают, но нельзя опираться на них всю жизнь, в какой-то момент необходимо избавиться от подпорок и пойти своими ногами. Так ребенок из нашего примера, став взрослым, может столкнуться с проблемами в восприятии жизни и смерти, будет бояться воды, станет излишне контролировать себя и близких, выдумывая опасность там, где ее нет и т. д. Все это – проявления скрытой психологической травмы. Чтобы справиться с ней, ему нужно будет, что называется, «вспомнить все», а дальше – разобраться в своих чувствах, страхах и переживаниях. Очень желательно, чтобы в этот момент рядом с ним были его близкие и друзья, которые могли бы его поддержать, окружить теплом и пониманием.

Иными словами, защитные механизмы психики – что-то вроде подушки безопасности в автомобиле. Во время аварии раскрывшаяся подушка спасет вам жизнь, но потом ее нужно убрать обратно, иначе вы просто не сможете нормально водить машину.

Временный эффект от действия психологических защит поможет человеку, столкнувшемуся с тяжелыми испытаниями, продержаться и не потерять рассудок. Но если опираться на них постоянно, если прятаться в них от всего, что пугает, они сами станут частью проблемы – настоящей тюрьмой. Ведь правда, от которой скрывается человек, каждую минуту может открыться, и он, боясь оказаться с ней лицом к лицу, сам того не зная, выстраивает стены и решетки, которые искажают ландшафт его души. Подлинное закрывается декорациями, которые представляют мир в удобном виде. С годами человек все меньше и меньше может отличить истинное от поддельного, постепенно вся жизнь пропитывается ложью. Фальшивыми становятся отношения даже с самыми близкими людьми, приходит одиночество, как плата за жизнь в мире усеченной правды.

б). От чего защищаются женщины, сделавшие аборт?

Прежде всего, это смерть ребенка. Самое большое горе для матери — терять детей. Даже если она не виновата, она винит себя. Она видит своего ребенка в других детях, она представляет, как он мог расти, радовать ее и всю семью, а потом снова и снова переживает потерю.

С таким невыносимым горем столкнулась Анна, замужняя молодая женщина. У нее уже было два сына, и она очень хотела иметь еще одного ребенка, обязательно девочку, маленькую и замечательную, «с глазками как у папы и носиком как у мамы». Анна забеременела, но вдруг… решила, что не справиться, ведь мальчики еще маленькие и сами нуждаются во внимании и заботе. Анна сделала аборт и сразу же ощутила страшную потерю.

А дальше неделя за неделей она обливалась слезами на приеме у психолога, представляя, что сейчас уже могла держать на руках малютку-дочь. Психолог находил с ней разные пути совладания с печалью утраты, но следовать им она могла от силы три-четыре дня, затем снова начинала горько плакать. Однако, вот удивительный момент: Анна, переживая такое горе, желая забеременеть еще раз и родить обязательно девочку, решительно заявляла, что четвертого ребенка не стала бы рожать ни в коем случае и снова сделала бы аборт.

Второе, от чего защищается женщина — это самообвинение. Прервав беременность, она вдруг понимает, что в ее силах было этого не делать. Она может постоянно думать о мучениях ребенка. А если она делала аборт на поздних сроках (что по медицинским показаниям возможно до сих пор, а по другим причинам – допускалось до 2003 года), то, например, снова и снова может представлять, как крошечный младенец умирает на полу от холода, уже не в силах даже кричать. И, конечно, раз за разом женщина будет вспоминать те моменты, когда у нее еще была возможность сказать «нет» тем, кто советовал, предлагал, записывал ее на процедуру.

В сборнике «Когда ты была во мне точкой… дочка» есть много рассказов о предостережениях во сне, знаках, совпадениях, которые могли удержать женщину от совершения непоправимого. Вот одна из этих историй:

«В ночь перед операцией Наташе привиделось, как к ее кровати подходит Женщина, вся в черном, протягивает ей дитя:

– Наташа, возьми!

Та отвернулась: не надо… Женщина настаивала:

– Наташа, ты погляди, какая девочка — хорошенькая, беленькая, вся в тебя. Возьми ее, Наташа.

Но она и слышать не хотела о ребенке…

И операция прошла успешно, безболезненно. Только вдруг ни с того ни с сего, накатила такая истерика — Наташа забилась в рыданиях. А ночью вновь увидела Ту Женщину в черном и теперь уже сама бежала за ней:

– Дай мне доченьку!

— У Меня ее нет, – ответила Женщина.

– Дай мне, дай мою доченьку! – плача продолжала молить Наташа. И бежала вслед за удаляющейся Женщиной:

– Дай хоть взглянуть на нее!

– Ищи ее в мусоре, – услышала ответ».

В-третьих, правда об аборте будет влиять на отношения женщины с близкими ей людьми. Она может разочароваться в них, тут же появятся осуждающие мысли. Муж, мать, отец, другие родственники, друзья — это ближайшее окружение, без которого жизнь кажется невозможной. Что чувствует женщина, когда эти самые родные люди сперва, не задумываясь подписываются под смертным приговором ее неродившемуся ребенку, а потом запрещают говорить о страданиях, вызванных потерей? Раз за разом, видя этих людей спокойными и довольными, женщина вспоминает их советы, которые отправили ее в мир страданий. И у нее появляется выбор: расстаться с ними или… забыть обо всем, что связано с абортом. Часто женщины выбирают первое: разводятся, расстаются с подругами, годами не встречаются с родителями. Но нередко и «забывают»: старательно подавив свои чувства, делают вид, что все в порядке.

Как работают защиты?

Существует несколько основных механизмов психологической защиты:

«Я ничего не помню»

В психологической литературе это называется вытеснением. Женщина сознательно старается поскорее забыть обо всем, что связано с абортом. Она делает это, потому что ей надо как-то жить дальше: учиться, ходить на работу, воспитывать детей, а постоянное возвращение к тягостным переживаниям парализует. «Я запретила себе думать об этом», «Мои дети видели мои постоянные слезы, они расстраивались, начинали плакать сами, и я поняла, что просто не имею права вспоминать об аборте» – примерно такие объяснения можно услышать от женщины в этой ситуации.

В другом случае забывание происходит помимо воли, и болезненное воспоминание прячется в подсознании. Многие женщины не могут сразу вспомнить даже сам факт аборта. Тем более забываются все подробности, включая имена мужчин, от которых была беременность. Консультируя женщин, я часто спрашиваю их о совершенных абортах и получаю уверенный ответ «нет». Но если только что рассказанная клиенткой история свидетельствует мне об обратном, я повторяю вопрос. Мои собеседницы задумываются и вдруг вспоминают об одном, двух или даже большем количестве абортов. Они сами удивляются, что полностью забыли об этом. На самом деле, полного забывания нет и, наверное, быть не может. В любой момент от самой незначительной ассоциации воспоминания могут вернуться во всей своей безысходной болезненности, и чтобы предотвратить эту волну, женщина должна выстраивать защиты дальше и дальше.

«Такого не было!»

Психологи называют этот механизм — аннулирование. Тут уже речь идет не просто о попытке забыть прошлое, а скорее о стремлении построить будущее, как будто ничего и не было. Больше всего для этого подходит рождение следующего ребенка, который должен в сознании матери заместить утраченного в результате аборта малыша.

По данным Терезы Бёрк, приблизительно 29% женщин, опрошенных в рамках исследования Института Эллиота, хотели зачать ребенка, руководствуясь именно этим мотивом. 45% из них забеременели в течение первого года после аборта¹. Но обмануть жизнь не удается: для того, чтобы мама могла полностью забыть о предыдущем младенце, родившийся ребенок должен жить за себя и за своего нерожденного брата или сестру. Излишняя забота, излишние страхи, излишние ожидания становятся для него непосильным грузом.

Если у женщины, совершившей аборт, уже есть дети, то «аннулируя» опыт прерывания беременности, она может сконцентрировать все внимание на них. Существует множество примеров заметного ухудшения здоровья ребенка после того, как его мать сделала аборт. Он будто бы дает ей возможность проявить еще больше заботы о себе: столько, сколько хватило бы на двоих.

Однако очень часто люди (и женщины, и мужчины), обращающиеся за психологической консультацией, видят причину своих семейных неурядиц в чем угодно, только не в забвении нерожденных детей.

В пример можно привести историю Анастасии, которая пришла к психологу с необычным вопросом. Ей – тридцать один год. Дом, работа, отношения с надежным молодым человеком… Но вот уже больше двух лет она не могла забеременеть. Настя хотела знать, не связана ли ее физиологическая проблема с каким-нибудь психологическим переживанием.

На приеме она вспомнила, как в двадцать четыре года была беременна, не хотела ребенка, собиралась на аборт, но случился выкидыш, которому она сначала была рада. Однако на следующую ночь ей приснилась мрачная процессия, уходящая в темноту. Посередине шел маленький белокурый мальчик, он все время оборачивался и очень грустно смотрел на нее. А процессия уходила все дальше и дальше. Настя проснулась в холодном поту, она поняла, что от нее уводят ее сына, и вернуть его нельзя. Несколько месяцев она с болью вспоминала этот сон, а потом забыла.

После разговора с психологом Настя сказала, что никогда раньше не связывала бесплодие с выкидышем, а тем более с нежеланием рожать, но теперь уверена, что это следствие и причина.

«Я все уже самой себе объяснила»

Научное название этого процесса — рационализация. Когда вытеснить, подавить или забыть травмирующие переживания не получилось, в ход идут логические построения, манипуляции фактами, правдоподобные рассуждения.

Сторонники абортов часто рассуждают о праве женщины использовать свое тело так, как ей хочется. Эти высказывания гуляют по страницам Интернета, и вполне вероятно, что многие тексты в информационных сетях – это как раз проявление «рационализации»: люди используют сеть, чтобы ослабить боль собственных психологических травм.

Попытка все объяснить разумом, логически – это еще и уход из мира эмоций и чувств в мир слов и абстракций. То есть человек отдаляется от любых чувств и предпочитает о них рассуждать, но не испытывать. Однако чувства не исчезают совсем, а просто перестают осознаваться и не поддаются контролю. Как только контроль сознания снижается, они выплескиваются в необъяснимых приступах гнева или уныния, в пьяных выяснениях отношений и т. д.

«Я в это не верю»

В психологии это явление называется отрицание. Человек отрицает события или информацию, которую не может принять. От «вытеснения» этот защитный механизм отличается тем, что он не просто что-то забывает, а вообще не верит в произошедшее. Человек отказывается воспринимать реальность, так как это может привести к внутреннему конфликту, хотя всем окружающим эта реальность очевидна.

Применительно к нашей теме, такой тип защиты часто срабатывает у людей, к которым беременная женщина обращается за поддержкой и советом. Если эти люди сами имели какое-то отношение к абортам, они закрываются и не могут объективно оценить ситуацию и оказать даже вполне посильную для них помощь. По той же причине они не в состоянии поддержать женщину, которая страдает, осознав свою потерю после аборта.

Этот трагичный «заговор молчания» втягивает все новых и новых участниц. Нередко оказывается, что в окружении женщины нет ни одного человека, который мог бы взглянуть на проблему прерывания беременности объективно. Все «повязаны» через родителей, родственников, друзей или даже детей.

«Зато я так много всего могу!»

Этот механизм называют компенсацией. Человек пытается заглушить травмирующие воспоминания, наполняя жизнь делами, событиями, новыми ценностями, фантазиями и вещами. Сами по себе дела, события и ценности могут быть достойными. Но поскольку они были выбраны человеком не потому, что он действительно раскрывает с их помощью свои способности или удовлетворяет свои истинные потребности, эти приобретения остаются «внешними», наносными. Они отнимают много времени и сил, но не радуют в полной мере, не развивают и не укрепляют человека.

Сколько мне приходилось видеть женщин, изнуряющих себя фитнесом и диетами, закрытых и несчастливых, чьи прекрасные фигуры радуют только случайных прохожих, а глубокие отношения утеряны вместе с нерожденными детьми.

«Ничего не могу. И не буду»

Иначе эта защита называется регрессией. С ее помощью человек стремится избежать тревоги, возвращаясь к поведению, свойственному ребенку. Этот «статус» как бы подразумевает меньшую ответственность за свои поступки. Если при «компенсации» женщина может хвататься за дела, которые ей непосильны, то в случае «регрессии», она отказывается от дел, интересных и нужных ей, потому что чувствует себя неспособной ни к чему серьезному. Например, после аборта женщина может решить, что она не в состоянии воспитывать своих детей.

На приеме у психолога, как только речь заходит о болезненных переживаниях, такая женщина начинает вести себя словно маленькая девочка — плачет, не может ничего объяснить, обижается. А если защитный механизм пробудил в ней «подростковое» состояние, она может начать протестовать и обвинять всех вокруг. Подобные реакции в общении с родственниками и друзьями приводят к ссорам и разрывам отношений.

«На себя-то поглядите»

Психологи именуют этот механизм проекцией. Он должен примирять человека не столько с самим собой, сколько с окружающими. Человеку тяжело от мысли, что он хуже других, что люди его осуждают за неблаговидные поступки, поэтому он ищет реальные и вымышленные подтверждения, что этот порок есть и в других. Библейский Каин просил защиты у Бога, так как боялся, что всякий может убить его. Но на тот момент в мире был только один убийца — это он сам.

Иными словами, «плохие» чувства и мысли (часто неосознаваемые), человек приписывает другим людям. Поэтому женщины, прерывавшие беременность, плохо относятся к борцам против абортов, воспринимая их как агрессивных, жестоких людей, которым безразличны проблемы женщин.

Бывает так, что проекция распространяется и на отношение к детям. Они вызывают раздражение, так как само их существование угрожает раскрытием правды о совершенном аборте. Не исключено, что отчасти по этой причине мы постоянно видим на экранах детей-монстров, несущих зло всему человечеству. Можно вспомнить американский фильм «Дурная кровь» Мервина Лероя, вышедший на экраны еще в 1956 году, в котором милая восьмилетняя девочка оказывается серийным убийцей. А фильм «Омен» (1976, режиссер Ричард Доннер) повествует о ребенке-порождении сатаны, и священник убеждает отца убить пятилетнего приемного сына, так как он «не человеческое дитя». В фильме Джона Карпентера 1995 года «Деревня проклятых» женщины во сне беременеют от злобных инопланетян. Правительство США предлагает им сделать аборты, но «зомбированные» женщины не соглашаются и рождают детей-убийц, цель которых уничтожить все человечество. Перечень можно продолжать.

Конечно, при плохом воспитании дурные наклонности могут проявиться и у маленького ребенка. Но двадцать пять лет работы детским психологом убеждают меня, что самые кричащие пороки детей очень быстро сводятся к минимуму при добром и разумно требовательном отношении к ребенку. Возможно, образ малыша вызывает мистический ужас у тех, кто сам допускал недоброе по отношению к детям? Современная массовая культура втягивает всех нас в эту трагичную «проекцию».

По всей видимости, подобные защитные реакции объединяют и сторонников движения против рождения детей – «чайлдфри». По крайней мере, их воинствующую часть. Не удивительно, если люди, чьи братья и сестры не увидели свет по вине родителей, в обсуждениях на страницах Интернета напишут: «Нежелание размножаться – нормальная и адекватная реакция на правильный призыв природы: ограничить рост численности паразитирующего вида. Настоящие эгоисты — те, кто безответственно удовлетворяют свои социальные установки и продолжают плодиться, не задумываясь о будущем тех, кого они пустили в этот мир, и о будущем и настоящем тех, в чей мир они добавили еще одну единицу. Ненавидят детей те, кто их рожает». Воинствующие «чайлдфри» называют детей не иначе как личинками и спиногрызами, смакуют истории, пророчащие родителей, пропагандируют аборты.

Встречается другой вид «проекции», при которой человек приписывает значимым для него людям позитивные, «правильные» чувства, мысли или действия, способные возвысить или оправдать его поступки. Например, тем, кто посоветовал сделать аборт (врачам, родственникам, друзьям) приписывается особая компетентность в этом вопросе.

«Отыграюсь на тебе»

Еще одна защита – смещение. Человек переадресовывает эмоции (как правило, враждебные) с тех, кто их вызвал, на более слабых и беззащитных, кто не сможет ответить. Злость на авторитарного мужа, по требованию которого был сделан аборт, жена может выплескивать на детей или его пожилых родителей. Объектом становится тот, кто не может дать отпор. Отношения с людьми портятся, такого человека начинают избегать, а он, не понимая причину своих эмоциональных вспышек, не может с ними справиться. Каждое такое «выступление» дает временное облегчение, но, поскольку оно не направлено на того, кому предназначалось, ничего прояснить, изменить к лучшему не может.

«Черное это белое, а белое это черное»

Психологи называют такой защитный механизм гиперкомпенсацией. Он особенно губителен для духовного состояния человека: в этом случае он реагирует на болезненные воспоминания, заменяя имеющиеся жизненные ценности на противоположные. Например, зло, в которое человек оказался втянут и испытывал от этого муки совести, становится для него нормой, которую надо изо всех сил защищать.

В целом, этот вид защиты встречается реже других. Но если говорить о женщинах, сделавших аборт (или их близких, участвовавших в уговорах), то тут картина иная. Потеря так тяжела, что защита от переживаний требует радикальной борьбы: доказывая себе допустимость сделанного, человек как бы избавляется от мук совести и от своего горя.

«Гиперкомпенсация» приводит к тому, что некоторые люди, причастные к абортам, советуют окружающим делать то же, даже тогда, когда их ни о чем не спрашивают. Их убежденность может ввести беременную женщину в заблуждение, и она, не понимая истинной причины такой настойчивости, рискует склонится к непоправимому шагу. По материалам Терезы Бёрк, среди активисток движений за право женщин на прерывание беременности много женщин, которые сами делали аборты.

Отдельным пунктом стоит выделить психосоматические проблемы, возникающие у многих женщин, перенесших аборт.

Речь идет о болезнях, причины которых скрываются в нашей психике; когда душевные расстройства проявляются в виде физической немощи. То, о чем в народе говорят: «Корни всех проблем в голове». Часто эти заболевания напрямую связаны с психологическими травмами.

После аборта здоровье некоторых женщин разрушается, возникают не только гинекологические болезни (такие как кисты, миомы, мастопатия, патологический климакс), но и эндокринные (диабет, зоб, нарушение обмена веществ)². Физиологические причины болезней медики видят в нарушении гормонального фона. Но часто проблема кроется в изменениях, произошедших в душе и разуме, когда болезнь является следствием психического стресса. В этом случае она невольно становится еще одной «защитой».

Болезнью женщина подсознательно наказывает себя за сделанное, или таким необычным способом отвлекается от мыслей на тяжелую тему. Кроме того, она наказывает своих близких, если считает их виновными в совершении ее аборта. И наконец, так как многие болезни приводят к прекращению или подавлению сексуальной жизни, возникшей болезнью женщина защищает себя от новых связей и новых абортов.

Помимо этого существует мнение, что психосоматические болезни особенно свойственны людям, не осознающим своих чувств и не умеющим говорить о них. Для таких женщин болезнь — своеобразный способ сказать людям, как тяжело она переживает сделанный аборт.

Посттравматическое стрессовое расстройство

Для некоторых женщин психическая травма от аборта может оказаться такой серьезной, что ее не выдерживают даже тщательно выстроенные психологические защиты. В таком случае у женщины могут проявиться симптомы так называемого посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Раз за разом она будет возвращаться к ярким воспоминаниям травмирующей ситуации. В ночных кошмарах и наяву ей начнут представляться мучительные подробности событий, приведших к смерти ее нерожденного ребенка. Она не сможет смириться и не будет знать, как ей теперь жить. Это состояние может привести к глубоким психологическим нарушениям: постоянной тревоге, депрессии, суицидальному поведению, психосоматическим расстройствам, вплоть до онкологических заболеваний³.

С научной точки зрения посттравматическое стрессовое расстройство – это нарушение психики из-за пережитого стресса или постоянно повторяющегося травмирующего влияния. Например, сексуального насилия, нервного перенапряжения из-за сильного страха, унижения, сопереживания чьему-то горю и т. п.

Это болезнь людей, побывавших в экстремальных ситуациях. Ее диагностируют у пострадавших (до 95%) и у свидетелей (около 10%). ПТСР проявляется в навязчивых воспоминаниях, постоянно повторяющихся кошмарах, даже в иллюзиях и галлюцинациях, возвращающих человека к ситуации, в которой он чувствовал беспомощность и ужас⁴.

Такое расстройство не считается заболеванием, если оно продолжается в течение месяца. Но бывает, что проходят месяцы и годы, а проблема не уходит. Человек стремится избегать любых напоминаний о травме: своих мыслей, людей и мест, связанных с пережитым стрессом, но кошмары повторяются раз за разом. От этого меняется характер – человек постоянно напряжен, ждет от жизни плохого, не может радоваться, он раздражителен и не в состоянии контролировать вспышки гнева.

Бывает, что женщины, никогда не бывавшие на войне, не страдавшие от катастроф и террористических актов, годами мучаются от ПТСР из-за того, что прервали беременность. Их психическая травма от аборта оказалась столь сильной, что вышла за пределы психологических защит.

По данным исследования Кэтрин Бернард, на которые ссылается Тереза Бёрк, через несколько лет после аборта полноценным посттравматическим стрессовым расстройством страдает каждая пятая женщина. У половины женщин отмечены некоторые симптомы ПТСР, а одна треть женщин находится под гнетом механизмов психологической защиты. И только десять процентов женщин считаются «психологически благополучными»⁵. Еще один факт из статистики: в течение четырех лет после прерванной беременности женщины примерно в три раза чаще других попадают в психиатрические больницы⁶.

В состоянии стрессового расстройства женщина старается избегать всего, что напоминает о травме: это и чужие дети, и другие беременные женщины, и счастливые родители. И вот из привычного круга общения вычеркиваются один за одним благополучные друзья и знакомые. Впрочем, раздражительный и гневливый (или плаксивый и унылый) стиль поведения таких людей сам собой приводит к ограничению контактов. Но собственные дети и близкие родственники остаются рядом, и именно на них ложится весь груз соседства со страдающим человеком.

Иллюзии и галлюцинации, преследующие женщин после аборта, чаще всего связаны с появлением образа ребенка: то и дело кажется, что малыш стоит где-то на втором плане, слышится детский голос и т. п. Это состояние тоже считается проявлением психического расстройства.

Однако здесь нужно упомянуть, что верующие люди не всегда воспринимают эти симптомы, как признак болезни. Ведь соприкосновение мира живых и мира мертвых невозможно только для человека неверующего. С точки зрения христианина душа нерожденного ребенка может находиться рядом с матерью, однако той будет очень сложно перенести эту близость.

Суицидальное поведение – крайнее проявление посттравматического стрессового расстройства. Когда речь идет об аборте, истинную причину самоубийства узнать непросто, так как окружение погибшей женщины не будет выставлять такие подробности напоказ, иногда эти истории скрываются десятилетиями. Однако известно, что из-за суицидальных наклонностей и стремления к рискованному поведению женщины, делавшие аборт, умирают от травм, полученных при несчастных случаях, в несколько раз чаще⁷.

Печальная история о суициде внезапно всплыла в рассказе Елены, женщины тридцати пяти лет. Она никак не могла найти спутника жизни и обратилась к психологу, чтобы тот помог ей разобраться в этой ситуации. Во время разговора выяснилось, что у Елены существует болезненная привязанность к отцу, желание его опекать, и на этой почве постоянно возникают с ним конфликты. Как это часто бывает, отношения с мужчинами Елена строила по сценарию своих отношений с отцом, но ее излишне сильное стремление к попечительству отталкивало молодых людей. Психолог попросила рассказать об отце подробнее.

И Елена рассказала.

Мальчику было пять с половиной лет, когда ему пришлось пережить страшное событие – его мама покончила жизнь самоубийством. Никто не смог бы объяснить маленькому ребенку, почему мама бросила его и больше уже не вернется. Что говорить, мало кто смог бы объяснить, почему вообще молодая, полная сил женщина пошла на такой шаг, забыв обо всем, включая собственного ребенка. Но отец Елены знал горькую правду: за год до этого его мать сделала аборт на большом сроке беременности, и потом так и не смогла оправиться от горя и запоздалого раскаяния. Целый год она мучилась, рыдала, страдала от невыносимого горя, скрывая его ото всех, а потом наложила на себя руки.

Из рассказов отца Елена поняла, что ее несчастная бабушка ни с кем не делилась своими переживаниями, только с маленьким сыном.