Сторонники прерывания беременности очень часто делают решительные заявления о безопасности абортов. Например, 10 февраля 1988 года на первой полосе «USA Today» была напечатана статья о результатах исследования, проведенного Брендой Мэйджор среди 600 женщин. Она обнаружила, что «большинство женщин, которые делают аборты, не страдают от физических или эмоциональных проблем». При более внимательном чтении статьи можно обнаружить, что 15 % женщин (весьма существенное меньшинство) все-таки имеют депрессивные переживания.
При ознакомлении с отчетом об этом исследовании можно обнаружить и другие важные нюансы. Во-первых, исследователи изучали только симптомы депрессии. Во-вторых, исследование проводилось лишь в 2-х временных точках: через 30 минут и через 3 недели после аборта. В-третьих, 6 % женщин отказались отвечать на вопросы через 30 минут, а 60 % не стали участвовать в исследовании через 3 недели. И, наконец, сравнивая пациенток с депрессивными симптомами и без них, Мейджор выявила 6 прогностических факторов, которые способствуют развитию депрессии в ближайшее время после аборта. Каждый фактор встречался у 33–52 % пациенток обследованной группы10.
Как психотерапевт я вижу, что у большинства моих пациенток с постабортным синдромом (ПАС) имеется длительный период отрицания проблем, в течение которого они неплохо адаптированы. Но я бы интерпретировала 15-процентный уровень пациенток с депрессивными симптомами (даже при 60 % не участвовавших в исследовании на третьей неделе) как необычайно высокий. И, конечно, было бы очень грубым преувеличением считать, что раз 15 % — это меньше, чем 50 %, то можно делать вывод, что «большинство» женщин никогда не испытывают эмоциональных проблем после аборта.
Приведу другой пример — исследование, опубликованное Нэнси Фелип Руссо в 1992 и 1997 годах. Руссо руководит исследованиями женщин, которые проводит государственный университет штата Аризона. Она использовала данные национального лонгитюдного исследования молодежи (NLSY), финансируемого министерством труда США. Это исследование (NLSY) отслеживало данные об образовании и трудоустройстве нескольких тысяч человек на протяжении более 20 лет. В нескольких временных точках исследователи собирали данные репродуктивного анамнеза. В 1980 и 1987 годах женщины также отвечали на 10 вопросов шкалы самоуважения Розенберга (англ. — Rosenberg Self-Esteem Scale). Анализируя эти данные, Руссо обнаружила, что женщины, сообщавшие о том, что они делали один аборт, не имеют более низких значений по шкале самоуважения Розенберга, по сравнению с женщинами, которые не сообщали об аборте. Статьи в газетах цитировали работы Руссо и писали, что ее исследование «доказывает», что прерывание беременности не несет никакой угрозы психическому здоровью женщины. Она утверждала, что все разговоры о ПАС являются «опасным мифом», и использовала свои данные, чтобы добиться отмены законов об обязательном информированном согласии. Эти законы требуют, чтобы женщину уведомляли о риске для физического и психического здоровья, который влечет за собой прерывание беременности.
Многочисленные недостатки и ложные выводы исследования Руссо были подробно описаны в литературе . Я сделаю обзор только самых грубых изъянов.
Во-первых, Руссо решилась на то, чтобы применить свои данные ко всей популяции женщин, сделавших аборты. Выборка NLSY включала 5 300 женщин. При этом она умолчала в СМИ и даже не упомянула в своей статье о том, что ранее институт Алана Гутмахера (научное подразделение Ассоциации Планирования Семьи) уже анализировал выборку NLSY. Также они обнаружили, что только 773 женщины сообщили, что они делали аборт, а более 60 % исследуемых дали недостоверные сведения, чтобы скрыть свои аборты в прошлом. Другими словами, в выборку Руссо не были включены женщины, которые больше других стыдились содеянного и сожалели о нем. Хорошо известно, что те, кто скрывает факт прерывания беременности, как правило, испытывает самые выраженные симптомы постабортной дезадаптации.
Во-вторых, Руссо обнаружила, что женщины, которые сделали несколько абортов, имеют более низкие показатели по шкале самоуважения, по сравнению с женщинами, которые не делали аборт или делали его только один раз. Однако эти данные почти не упоминались в обсуждениях исследования Руссо, в прессе или в интервью с ней. А это очень ценная информация, если учитывать, что около половины женщин, прерывавших беременность, делали это не в первый раз.
В-третьих, даже если рассматривать данные Руссо о женщинах, которые делали только один аборт, очевидно, что результаты оценки по шкале самоуважения сильно отличаются от «нормальной» выборки. Если брать среднее арифметическое оценок, то они очень близки в группе делавших аборт и в группе не делавших. Но женщины, делавшие аборт, более часто пользуются крайними оценками шкалы — или очень низкими, или очень высокими. Руссо не учла, что крайне высокие оценки могут быть признаком плохой адаптации, так же как и крайне низкие оценки. Некоторые женщины иногда пытаются компенсировать свои душевные раны, стремясь выглядеть в глазах окружающих очень значимыми и абсолютно самодостаточными. Чтобы повысить свой имидж, такие женщины обычно дают себе самые высокие оценки по шкале самоуважения Розенберга, выбирая ответ: «Я человек очень достойный». Действительно, одно серьезное исследование женщин через 3–5 лет после аборта, обнаружило, что у 68 % из них есть выраженные истерические черты и у 33 % — нарциссические . Каждое из этих личностных расстройств может так влиять на оценки по шкале самоуважения Розенберга, что высокие оценки будут показателем не «благополучия», как утверждает Руссо, а болезненного состояния.
В-четвертых, показатели по шкале самоуважения Розенберга, использованные в исследовании NLSY, дают только один точечный «срез» самоуважения женщины, (ограниченный возможностями шкалы). Одна и та же женщина, которая показала высокие оценки по шкале самоуважения в один момент времени, могла бы дать совершенно другие ответы, если бы ее спросили о любых негативных событиях ее жизни, таких как аборт, развод или отношения с родителями. Также при таком подходе невозможно различить женщин, у которых жизнь была разрушена на протяжении нескольких лет из-за абортов, но на данный момент они справились со своими проблемами, и тех, которые сейчас находятся в стадии отрицания каких-либо последствий, но их ждет нервный срыв в следующем году. Руссо полностью отрицает существование «постабортного синдрома», руководствуясь только результатами точечного измерения самоуважения. Аналогично можно измерять температуру тела у пациентов со СПИДом, обнаружить, что в среднем у них температура нормальная, и на этом основании сделать вывод, что такого заболевания как СПИД не существует.
Наконец, измерение самоуважения просто не самый подходящий инструмент для изучения постаборных расстройств. Исследование выявило, что показатели самоуважения могут оставаться относительно стабильными, даже если у женщины наблюдаются сильная депрессия или другие негативные реакции на аборт . Эти свидетельствует о том, что показатели по шкале самоуважения в большей степени отражают личностные характеристики, чем эмоциональную реакцию на аборт, и поэтому могут быть плохим инструментом при исследовании реакции на стресс. Более чувствительными инструментами являются шкалы по оценке депрессивных симптомов или тревожности. Но исследование Руссо не включило в анализ имеющиеся в выборке NLSY данные об оценке депрессивных симптомов. Эта шкала, состоящая из 20 пунктов, была использована в 1992 году. Было выявлено, что у женщин, делавших аборты, имеется гораздо больше депрессивных симптомов, чем у тех женщин, которые аборт не делали (или, по крайней мере, не сообщали об этом). Даже если учитывать при анализе такие показатели как возраст, доход семьи и состояние психического здоровья за год до беременности, все равно, среди женщин, делавших аборт, на 41 % больше тех, кто попадает в зону высокого риска симптомов клинической депрессии, по сравнению с теми, кто аборт не делал. Среди них также на 73 % больше тех, кто жалуется на «депрессию, сильное беспокойство или нервозность» через 17 лет (в среднем) после аборта 18. Принимая во внимание то, что многие женщины не раскрывали сам факт аборта в исследовании NLSY, эти результаты могут только недооценивать действительную степень распространенности депрессивных симптомов среди женщин, которые прерывали беременность.
Комментарии: